Неточные совпадения
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много,
музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя.
Хотите, прочту?
Гремит на Волге
музыка.
Поют и пляшут девицы —
Ну, словом, пир горой!
К девицам присоседиться
Хотел старик, встал на ноги
И чуть не полетел!
Сын поддержал родителя.
Старик стоял: притопывал,
Присвистывал, прищелкивал,
А глаз свое выделывал —
Вертелся колесом!
Левин доказывал, что ошибка Вагнера и всех его последователей в том, что
музыка хочет переходить в область чужого искусства, что так же ошибается поэзия, когда описывает черты лиц, что должна делать живопись, и, как пример такой ошибки, он привел скульптора, который вздумал высекать из мрамора тени поэтических образов, восстающие вокруг фигуры поэта на пьедестале.
Тут обыкновенно представлялась ему молодая хозяйка, свежая, белолицая бабенка, может быть, даже из купеческого сословия, впрочем, однако же, образованная и воспитанная так, как и дворянка, — чтобы понимала и
музыку,
хотя, конечно,
музыка и не главное, но почему же, если уже так заведено, зачем же идти противу общего мнения?
Леню учит петь «Хуторок», мальчика плясать, Полину Михайловну тоже, рвет все платья; делает им какие-то шапочки, как актерам; сама
хочет таз нести, чтобы колотить, вместо
музыки…
Она навела речь на
музыку, но, заметив, что Базаров не признает искусства, потихоньку возвратилась к ботанике,
хотя Аркадий и пустился было толковать о значении народных мелодий.
Катя неохотно приблизилась к фортепьяно; и Аркадий,
хотя точно любил
музыку, неохотно пошел за ней: ему казалось, что Одинцова его отсылает, а у него на сердце, как у всякого молодого человека в его годы, уже накипало какое-то смутное и томительное ощущение, похожее на предчувствие любви. Катя подняла крышку фортепьяно и, не глядя на Аркадия, промолвила вполголоса...
Клим понял, что Варавка не
хочет говорить при нем, нашел это неделикатным, вопросительно взглянул на мать, но не встретил ее глаз, она смотрела, как Варавка, усталый, встрепанный, сердито поглощает ветчину. Пришел Ржига, за ним — адвокат, почти до полуночи они и мать прекрасно играли,
музыка опьянила Клима умилением, еще не испытанным, настроила его так лирически, что когда, прощаясь с матерью, он поцеловал руку ее, то, повинуясь силе какого-то нового чувства к ней, прошептал...
В городе было не по-праздничному тихо,
музыка на катке не играла, пешеходы встречались редко, гораздо больше — извозчиков и «собственных упряжек»; они развозили во все стороны солидных и озабоченных людей, и Самгин отметил, что почти все седоки едут, съежившись, прикрыв лица воротниками шуб и пальто,
хотя было не холодно.
Красавина. Да вот тебе первое. Коли не
хочешь ты никуда ездить, так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного, хорошего; позови
музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а
музыка чтоб впереди, да так по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да так чтобы три дня кряду, а начинать с утра. А вороты вели запереть, чтобы не ушел никто. Вот тебе и будет весело.
Снаружи у них делалось все, как у других. Вставали они
хотя не с зарей, но рано; любили долго сидеть за чаем, иногда даже будто лениво молчали, потом расходились по своим углам или работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались
музыкой… как все, как мечтал и Обломов…
— В свете уж обо мне тогда знали, что я люблю
музыку, говорили, что я буду первоклассная артистка. Прежде maman
хотела взять Гензельта, но, услыхавши это, отдумала.
Рождество у нас прошло, как будто мы были в России. Проводив японцев, отслушали всенощную, вчера обедню и молебствие, поздравили друг друга, потом обедали у адмирала. После играла
музыка. Эйноске, видя всех в парадной форме, спросил, какой праздник.
Хотя с ними избегали говорить о христианской религии, но я сказал ему (надо же приучать их понемногу ко всему нашему): затем сюда приехали.
Калганов не
хотел было пить, и хор девок ему сначала не понравился очень, но, выпив еще бокала два шампанского, страшно развеселился, шагал по комнатам, смеялся и все и всех хвалил, и песни и
музыку.
— Миловидка, Миловидка… Вот граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что
хочешь». — «Нет, граф, говорит, я не купец: тряпицы ненужной не продам, а из чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого в полон отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад в карете повез; а как умерла Миловидка, с
музыкой в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
Верочка села к фортепьяно и запела «Тройку» — тогда эта песня была только что положена на
музыку, — по мнению, питаемому Марьей Алексевною за дверью, эта песня очень хороша: девушка засмотрелась на офицера, — Верка-то, когда
захочет, ведь умная, шельма! — Скоро Верочка остановилась: и это все так...
Стриженый в восторге,
хотя определительно нельзя сказать, что более приводит его в восхищение,
музыка или стук посуды, раздающийся из гостиной.
—
Хочу я вас спросить, сударыня, — обращается он к сестрице, — в зале я фортепьяно видел — это вы изволите
музыкой заниматься?
Хотя все это совершается под звуки
музыки, мягкой, ласкающей, торжественной и печальной…
— Какая же тут ошибка? Жена ваша и капитал, значит, ваш, то есть тот, который вы положите на ее имя. Я могу вам и духовную составить… В лучшем виде все устроим. А там векселей выдавайте, сколько
хотите. Это уж известная
музыка, тятенька.
Сначала ни мальчик, ни Иохим не
хотели обращать внимания на «хитрую»
музыку усадьбы, к которой они питали предубеждение. Мальчик даже хмурил брови и нетерпеливо понукал Иохима, когда тот останавливался.
— Как
хочешь, моя голубка, — ответил образцовый супруг. — Ты, кажется, не особенно любила
музыку.
Хотя, по милости отца, он ни на каком инструменте не играл, однако страстно любил
музыку,
музыку дельную, классическую.
Варвара Павловна повела свою атаку весьма искусно; не выдаваясь вперед, по-видимому вся погруженная в блаженство медовых месяцев, в деревенскую тихую жизнь, в
музыку и чтение, она понемногу довела Глафиру до того, что та в одно утро вбежала, как бешеная, в кабинет Лаврецкого и, швырнув связку ключей на стол, объявила, что не в силах больше заниматься хозяйством и не
хочет оставаться в деревне.
— Я не мог найти здесь увертюру Оберона, — начал он. — Беленицына только хвасталась, что у ней вся классическая
музыка, — на деле у ней, кроме полек и вальсов, ничего нет; но я уже написал в Москву, и через неделю вы будете иметь эту увертюру. Кстати, — продолжал он, — я написал вчера новый романс; слова тоже мои.
Хотите, я вам спою? Не знаю, что из этого вышло; Беленицына нашла его премиленьким, но ее слова ничего не значат, — я желаю знать ваше мнение. Впрочем, я думаю, лучше после.
Хотя я не понимал тогда тайной
музыки этих слов, но я тут же почувствовал что-то чужое, недоброхотное.
Села она за стол веселехонька,
хотя сроду не обедала одна-одинешенька; ела она, пила, прохлаждалася,
музыкою забавлялася.
— Господин Кольберт, — начал объяснять за него Плавин, — собственно,
хочет посвятить себя русской
музыке, а потому вот и просил меня познакомить его с людьми, знающими русскую жизнь и, главным образом, с русскими писателями, которые посоветовали бы ему, какой именно сюжет выбрать для оперы.
В ответ на это Братковский целовал Анниньку и шепотом говорил тот любовный вздор, который непереводим ни на какой язык,
хотя отлично понимается всеми, как
музыка без слов.
И сам, знаете, смеется, точно и взаправду ему смешно, а я уж вижу, что так бы, кажется, и перегрыз он горло, если б только власть его была. Да мне, впрочем, что! пожалуй, внутре-то у себя хоть как
хочешь кипятись! Потому что там хочь и мыши у тебя на сердце скребут, а по наружности-то всё свою
музыку пой!
— Нет! она очень умная женщина… прекрасно воспитана… любит
музыку… — говорил Александр невнятно, с расстановкою, и почесал глаз,
хотя он не чесался, погладил левый висок, потом достал платок и отер губы.
Потом она спросила Санина, знает ли он «Фрейшюца», любит ли Вебера, и прибавила, что
хотя она сама итальянка, но такую
музыку любит больше всего.
После обеда Муза и Лябьев, по просьбе хозяина, стали играть в четыре руки, и
хотя Лябьев играл секондо, а Муза примо, но gnadige Frau хорошо поняла, как он много был образованнее и ученее в музыкальном смысле своей соигрицы. Gnadige Frau втайне чрезвычайно желала бы сыграть с Лябьевым что-нибудь, чтобы показать ему, как и она тоже была образована в этом отношении, но, отстав столь давно от
музыки, она не решалась высказать этого желания.
— Постой, постой, — возразил Берсенев. — Это парадокс. Если ты не будешь сочувствовать красоте, любить ее всюду, где бы ты ее ни встретил, так она тебе и в твоем искусстве не дастся. Если прекрасный вид, прекрасная
музыка ничего не говорят твоей душе, я
хочу сказать, если ты им не сочувствуешь…
Картины,
музыка, книги давно утвердили эту особость, и,
хотя пример стар, я беру его за неимением лучшего.
Кстати, Пепко начал пропадать в «Розе» и часто возвращался под хмельком в обществе Карла Иваныча. Немец отличался голубиной незлобивостью и никому не мешал. У него была удивительная черта:
музыку он писал по утрам, именно с похмелья, точно
хотел в мире звуков получать просветление и очищение. Стихи Пепки аранжировались иногда очень удачно, и немец говорил с гордостью, ударяя себя кулаком в грудь...
В жаркий день, когда некуда деваться от зноя и духоты, плеск воды и громкое дыхание купающегося человека действуют на слух, как хорошая
музыка. Дымов и Кирюха, глядя на Степку, быстро разделись и, один за другим, с громким смехом и предвкушая наслаждение, попадали в воду. И тихая, скромная речка огласилась фырканьем, плеском и криком. Кирюха кашлял, смеялся и кричал так, как будто его
хотели утопить, а Дымов гонялся за ним и старался схватить его за ногу.
—
Музыка, которую я
хотел бы написать, такова...
На второй день, с утра — крестины у дворника. Вы — кума, швейцар Федор — кум. Я — принес двугривенный на зубок. Подают пирог с сигом — это у дворника-то! Подумайте, тетенька, как в самое короткое время уровень народного благосостояния поднялся! С крестин поднимаемся домой — рано! Да не
хотите ли, тетенька, в Павловск, в Озерки, в Рамбов? сделайте милость, не стесняйтесь! Явимся на
музыку,
захотим — сядем, не
захотим — будем под ручку гулять. А погулявши, воротимся домой — баиньки!
Я прогулялся по скверу, где играла
музыка, зашел в казино; тут я оглядывал разодетых, сильно пахнущих женщин, и каждая взглядывала на меня так, как будто
хотела сказать: «Ты одинок, и прекрасно…» Потом я вышел на террасу и долго глядел на море.
Коринкина. Слушай, я
хочу попросить Нила Стратоныча, чтобы он пригласил Кручинину к себе сегодня вечером; ведь спектакля у нас нет. Пригласим и Незнамова, подпоим его хорошенько; а там только стоит завести его, и пойдет
музыка.
Лебедев. У Франции политика ясная и определенная… Французы знают, чего
хотят. Им нужно лущить колбасников и больше ничего, а у Германии, брат, совсем не та
музыка. У Германии кроме Франции еще много сучков в глазу…
— В таком случае поедемте мы с вами в Париж, потому что я последними деньгами решительно
хочу сама распорядиться и даже думаю остаться совсем в Париже, где сумею найти себе работу: я могу учить
музыке, танцам, русскому языку и сидеть даже за конторкой купеческой.
Она непременно
хотела этот день отпраздновать вечером, который должен был состоять из
музыки, танцев, освещения их маленького дачного садика и, наконец, фейерверка.
Мучался я особенно том, что я видел несомненно, что ко мне у ней не было другого чувства, кроме постоянного раздражения, только изредка прерываемого привычной чувственностью, а что этот человек, и по своей внешней элегантности и новизне и, главное, по несомненному большому таланту к
музыке, по сближению, возникающему из совместной игры, по влиянию, производимому на впечатлительные натуры
музыкой, особенно скрипкой, что этот человек должен был не то что нравиться, а несомненно без малейшего колебания должен был победить, смять, перекрутить ее, свить из нее веревку, сделать из нее всё, что
захочет.
Вот он-то с своей
музыкой был причиной всего. Ведь на суде было представлено дело так, что всё случилось из ревности. Ничуть не бывало, т. е. не то, что ничуть не бывало, а то, да не то. На суде так и решено было, что я обманутый муж, и что я убил, защищая свою поруганную честь (так ведь это называется по-ихнему). И от этого меня оправдали. Я на суде старался выяснить смысл дела, но они понимали так, что я
хочу реабилитировать честь жены.
— Разве к такому человеку возможно в порядочной женщине что-нибудь кроме удовольствия, доставляемого
музыкой? Да если
хочешь, я готова никогда не видать его. Даже в воскресенье,
хотя и позваны все. Напиши ему, что я нездорова, и кончено. Одно противно, что кто-нибудь может подумать, главное он сам, что он опасен. А я слишком горда, чтобы позволить думать это.
Он был, разумеется, гораздо сильное жены и помогал ей и вместе с тем учтиво хвалил ее игру. Он держал себя очень хорошо. Жена казалась заинтересованной только одной
музыкой и была очень проста и естественна. Я же,
хотя и притворялся заинтересованным
музыкой, весь вечер не переставая мучался ревностью.
Кучумов. Ведь этак можно и надоесть. Говори там, где тебя слушать
хотят. А что такое нынешнее время, лучше ль оно прежнего? Где дворцы княжеские и графские? Чьи они? Петровых да Ивановых. Где роговая
музыка, я вас спрашиваю? А, бывало, на закате солнца, над прудами, а потом огни, а посланники-то смотрят. Ведь это слава России. Гонять таких господ надо.
И
музыку Колесников слушал внимательно,
хотя в его внимании было больше почтительности, чем настоящего восторга; а потом подсел к Елене Петровне и завел с нею продолжительный разговор о Саше. Уже и Линочка, зевая, ушла к себе, а из полутемной гостиной все несся гудящий бас Колесникова и тихий повествующий голос матери.